Мне везёт встречать в жизни всяческие отклонения. Статистически левшей в мире 12%, но в мире, где живу я, их 50%. Я даже больше скажу — в своей собственной семье из четырёх человек отклонением являюсь я, потому что я единственный правша.
Людей с расстройством аутистического спектра ещё меньше — около 4%. Однако и тут мне везёт. Мой племянник — аутист. Но как знают все, хоть раз сталкивающиеся с этим расстройством, аутизм — это спектр, и есть градации. Есть небольшой налёт аутизма, есть более серьёзные проблемы, а в худших случаях люди вообще невербальны. Слава Асклепию, у племянника всё не так плохо, и чем старше он становится, тем лучше у него получается с этим отклонением справляться. Но в своё время он говорил про себя только в третьем лице, и общался полу-невпопад фразами, услышанными по телевизору.
Так же, как у большинства аутистов, у него был определённый шаблон поведения: последовательность и определённый порядок действий, которые не должны нарушаться. Скажем, сразу после бани ему обязательно надо чистить зубы. Если этого не делать, будет срыв. С едой то же самое — он может есть только гомогенную еду, без всякой текстуры. Значит паштеты, арахисовое масло, мягкий хлеб без корок, бананы, йогурт, и т.д.
Однако оборотной стороной его аутизма является ограниченная гениальность. Он сам научил себя читать в два года. Кроме того, у него абсолютный слух. А это вообще уникальная вещь: один человек на десять тысяч (0.01%). К сожалению, у его родителей нет музыкального образования, а найти учителя музыки, который знаком с тем, как учить аутистов, в нашем городе практически нереально.
А ещё абсолютный слух есть у моего пятилетнего сына. Тоже аутиста.
Слава Асклепию, он ещё менее аутистичен, чем племянник. У него никогда не было проблем с общением. Но присутствуют те же особенности поведения: последовательность действий не должна нарушаться, еда только гомогенная, и свои игры, в которые он играет только так, как понятно ему, и горе тому, кто в них вмешается.
Мы всегда окружали детей музыкой, и у нас есть дома музыкальные инструменты. Но только младший с упоением играл отдельные ноты на пианино и долго вслушивался в то, как они звучат. Я его проверил и ага — абсолютный слух.
А сейчас у него есть айпэд, на котором (боги, храните компанию Эппл!) установлена замечательная программа Garage Band. Там можно играть на самых разных инструментах, но больше всего ему нравится встроенный в ГаражБанд арпеджиатор. Он приходит домой и начинает с ним играть часами: ставит в нём разные аккорды, играет их и долго слушает, как они звучат. Большинство людей с абсолютным слухом моментально различают ноты, а мой сын в пять лет ещё различает и аккорды.
–Что это?
–Си бемоль минор септакорд, внизу квинта (B flat minor seventh over F)
–А это?
–Ля, задержанный на секунде (A sus 2)
Рехнуться. Я ему, конечно, в этом отношении жутко завидую, но одновременно я же вижу, что за эту ограниченную гениальность он расплачивается в других областях. Слава Аполлону, у меня все же есть, пусть начальное, но музыкальное образование, и хотя бы этому я его смог научить. Искренне надеюсь, что ему это будет продолжать нравится, и что у меня растёт маленький Иван Севостьяныч Бах.
Но чорт побери, за всё приходится платить. Ну и звёзды, конечно, в моей жизни сходятся — я фигею, иногда еле памперсы успеваю менять.