Category: акын

В этом году не получится у меня поохотиться на оленей. Не было времени ни засеять кормовые участки, ни сделать какую-либо подготовительную работу, так что придётся перетоптаться до следующего года.

Но это не значит, что вообще на всей охоте пришлось поставить крест. У меня всё же дома 80 соток, и половина участка покрыта лесом, соединяющимся с лесом на других участках. Для охоты на оленей это мало, а вот на белок поохотиться можно в полный рост. К тому же мне надо свершить Страшную Кровавую Месть за сожранные провода на Котобусе (мой пикап Ф-150).

А что, чем не охота? На заднем дворе сажусь на свой вращающийся охотничьий стул, сижу, жду. Буквально через 15 минут появляется клиент. Толстый, отожранный. И залезает на ствол дерева метрах в тридцати.

Откровенно говоря, сомнения одолевали, что попаду. Тридцать метров для винтовки это, в принципе, ни о чём, но это для нормальной огнестрельной винтовки. А у меня духовой мелкан Умарекс, причём не PCP, а старорежимная переломка. Из переломки труднее стрелять, чем из PCP — отдача двойная. Сначала у тебя поршень летит в одну сторону, а потом пуля — в другую. И попасть надо не в убойную зону оленя размером в баскетбольный мяч, а в белку.

Но ничего, стрелять покамест умею ещё, пуля попала гадине в лёгкие, прошибла её насквозь! Было сюрпризом, что духовушка белку вдоль пробивает.

Сегодня с утра ещё одну получилось прибрать, чисто повезло — было слышно, как она лает (да, белки лают, если кто не знал), и буквально после выхода на заднее крыльцо с винтовочкой получилось чисто взять её с дерева буквально метрах в десяти, по классике, “за локоток”.

А? Чо? Жалко? ЖАЛКО?? ЖАЛКО???!! В прошлый раз за ремонт пикапа было отдано семьсот монет, а в этот — аж три тыщи семьсот! Жалко им, видите ли. Дайте мне четыре тыщи четыреста, я тогда буду продолжать их жалеть.

В этот раз никакой обдирки, приправки, жарки, и прочего расчленинграда. Это не добыча, а контроль над популяцией. А трупы белок были развешены вверх ногами по-сисадмински (на витой паре). В назидание.
Одну — прямо на фаркопф пикапа, а вторую — на дерево.

Фотографии убитых животных и продолжение поста положу под кат.

Первая:
Continue reading “Сладкая, сладкая месть”

Увидев большую группу грибов-опят, захотелось для более полной идентификации снять у гриба “под юбкой” передней камерой телефона. Получился неожиданно крутой кадр-офигенчик без всякого допиливания в фотошопах.

И ведь фиг ты снимешь такую фотографию обычной традиционной фотокамерой с самым супер-пупер объективом, без войны с зеркалами или ещё какими техническими трюками. Ну или только если сильно повезёт, и гриб будет расти на краю обрыва.

Первый раз выдали такую анестезию, что резче, чем понос после употребления несвежих суши. Обычно всё происходит постепенно: взгляд мутнеет, картинка расплывается, глаза сами собой закрываются. А тут — будто дубиной по кумполу приложили: бац — и вырубило.
Операция в этот раз тянулась долго: на стол тулово моё попало около двух пополудни, а очнуться удалось уже после десяти вечера.

Но анестезиологу и братишке-хирургу — решпект величайший. Впервые после операции не накрыл адский болевой синдром. Правда, им заранее было рассказано, как после прошлой операции хотелось, чтобы кто-нибудь пришёл и пристрелил, — видимо, поэтому гидроморфоном “вмазали” превентивно. Да и операция сама была проведена по высшему классу, т.н. “минимально инвазивная”.

Уход, правда, не порадовал. Медсёстры какие-то малоопытные, да и явно перегруженные — заглядывали лишь изредка. Палата, хоть и приватная, оказалась прямо рядом с лифтом. Отдохнуть там… ага, щас!!
Бдынь! — двери открылись. Из лифта вываливается стадо слонов, тащит за собой перекатывающуюся трёхтонную чугунную болванку.
Бдынь! — двери закрылись, лифт вниз… а через пару минут новое стадо, в этот раз кабанов. Потом — русские танки поехали брать Берлин. И так весь день и всю ночь.

В США даже после тяжёлых операций редко держат в больнице долго: считается, что дома пациент восстанавливается ничуть не хуже. Но в этот раз оставили аж на три дня — и, наверное, к лучшему: домой удалось вернуться в куда более приличной форме, чем после прошлой операции. Передвигаться получается полностью самостоятельно, без колясок и прочих ходунков.

А теперь о прекрасном. Обезболивающее неопиоидное средство “Джорнавакс” (Journavx) реально работает! Нет, полностью опиоиды оно, увы, не заменяет, но прогресс впечатляет: прошлый раз — 10 мг оксикодона каждые 4 часа, сейчас — по 5 мг, и раз в 6 часов. Это огромный шаг вперёд.

Разобравшись, как оно действует, стало понятно: снижает проницаемость клеточной мембраны для ионов Na⁺, вытесняет Ca²⁺ из рецепторов на внутренней поверхности, блокирует возникновение и проведение болевых импульсов — но при этом не влияет на ЦНС. Аналогично работают местные анестетики, такие как лидокаин, бензокаин, новокаин. И, “чтоб два раза не вставать”, — да, кокаин тоже из этой компании и до сих пор применяется при некоторых операциях на носу (ринопластике).

Жаль только, что “Джорнавакс” не разрешён для хронического приёма: максимум 14 дней, потом стоп. Принимается раз в 12 часов — например, в 7 утра и в 7 вечера (как я принимаю).

В целом — почти всё получилось хорошо. Хотелось бы, конечно, обойтись вообще без опиоидных гадостей, особенно с моей-то историей, но, увы, некоторые боли настолько зверские, что обычные таблетки — как слону дробина. А те, кто думает, что смогут терпеть непрекращающуюся боль на уровне 8 из 10 неделями, — ну, терпите-терпите, удачи. Хронические боли такой силы — пипец сердечно-сосудистой системе из-за постоянного выброса адреналина и кортизола.

С телефона писать решительно неудобно. Но в целом все прошло нормально, хирург – мастер минимальная инвазивный хирургии, так что почти ничего не болит.

Я не знаю, как в других местах, а у нас на операцию народ обычно приезжает рано-рано утром. Мне случалось и в пять утра оказываться в приёмном отделении. Понятно, почему — подготовка к операции занимает несколько часов: измеряют давление, пульс, насыщение крови кислородом, ставят капельницу, дают лекарства (например, узбагоительное типа диазепама или мидазолама), пятьдесят раз перепроверяют все три имени, дату рождения, местоимения, и прочие радости жизни. Потом подтягиваются делегации врачей — сначала анестезиолог, потом уже сам хирург. Они ещё раз всё уточняют: какие лекарства принимаются, когда последний раз что-то принималось, когда был последний приём пищи (есть перед операцией нельзя, желудок должен быть пустым), и так далее.

В общем, целая эпопея, и даже если оказаться там в пять утра, сама операция обычно стартует самое раннее в пол-девятого.

Оперировать будут в госпитале альмы по матери, до которого час езды. И как прикажете поступать? Приехать на афффто, да там и бросить? Так нельзя. Ну ладно, за руль может сесть супруга, чтобы потом машину увезти. Но выезжать-то придётся не позже четырёх утра. Это что, детей будить в пол-четвёртого? Нафиг-нафиг.

Так что была выбрана гостиница неподалёку от госпиталя, как раз рядом со старым местом работы, куда меня любезно согласился отвезти тесть. Ночёвка там (недёшево, блин), а утром можно будет спокойно дойти пешком — всего-то два-три квартала.

Пожелаю себе удачи. Надеюсь, удача не пригодится и всё решит мастерство хирурга. Хирург, кстати, братишка, нигерийского происхождения. Уж не знаю, первого ли поколения или как. Но вообще нигерийцы — одна из самых успешных групп иммигрантов в США (намного успешнее среднестатистических местных), потому что приезжают в основном люди очень высокообразованные. Молодцы, чо.

See y’all on the other side.

А у нас снова выросли опята — осенние (ессно), так называемые медовые (honey fungus).

Говорят, очень вкусные, но пишут, что перед готовкой их надо обязательно отварить и отвар слить — иначе пищеварительная система может взбунтоваться: в сырых, мол, есть какой-то токсин. Шасси не сбросишь, но блевать и… ну, вы поняли, — будешь долго.

Как видно, белкам пофиг — погрызы налицо. Стрелять гадов! 😠