Среди ночи, проведённой в лесу меня будили три раза. Первым в лагерь припёрся полосатый жулик и мелкий воришка, енот. Всё ходил и искал, чего бы у меня спи… в смысле, взять взаймы. Хорошо, что я всегда всю еду в плотно закрывающихся контейнерах держу. Я посветил ему в рожу фонариком и послал по матушке. Енот спрятался за дерево, потом выглянул и скорчил рожу оскорблённой невинности — “ну да, я вор, а чо? чо ты орёшь?”
Загнал его на дерево палкой, и он поспешил ретироваться. Наглость енотов безгранична.
Этого же енота я чуть не пристрелил ранее, когда сидел в засаде на кабанов. Всё думал, валить его или нет? Вообще, есть за что — еноты разоряют гнёзда диких индюков и жрут мелких индюшат. Увижу ещё раз — точно пристрелю этого жулика. Это обычные городские жители с умилением смотрят на этих граждан, ути-пути, енотик. В реале это малоприятное агрессивное ворьё, которое с радостью убивает мелких птиц.
Вторым пришёл тупорылый броненосец. Всё что-то искал в листьях рядом с палаткой. Он птица гордая, не пнёшь — не полетит. Дал ему пинка… аж ногу ушиб об этого придурка. Ему-то больно точно не было. Я писал уже как я один раз огрел такого телескопической дубинкой — его это не впечатлило.
Третьей припёрлась мышкующая лиса. Но лиса, в отличие от других граждан, умная — увидев меня, поняла, что от меня не будет никакого добра, и задала драпу.
Дальше спал спокойно. Один раз только ночью завыла стая койотов. Это, конечно, не волки, а мелкие родственники волков, но всё равно — есть что-то в этом вое такое хтоническое, неприятное, в генной памяти отложившееся.